Неточные совпадения
Пожимаясь от холода, Левин быстро шел, глядя на землю. «Это что? кто-то едет», подумал он, услыхав бубенцы, и поднял голову. В сорока шагах от него, ему навстречу, по той большой дороге-муравке, по которой он шел, ехала четверней карета с важами. Дышловые лошади жались от колей на дышло, но ловкий ямщик, боком сидевший на козлах, держал дышлом по колее, так что колеса бежали по
гладкому.
Не в немецких ботфортах ямщик: борода да рукавицы, и сидит черт знает на чем; а привстал, да замахнулся, да затянул песню — кони вихрем, спицы в колесах смешались в один
гладкий круг, только дрогнула
дорога, да вскрикнул в испуге остановившийся пешеход — и вон она понеслась, понеслась, понеслась!..
Он встал и начал быстро пожимать руки сотрапезников, однообразно кивая каждому
гладкой головкой, затем, высоко вскинув ее, заложив одну руку за спину, держа в другой часы и глядя на циферблат, широкими шагами длинных ног пошел к двери, как человек, совершенно уверенный, что люди поймут, куда он идет, и позаботятся уступить ему
дорогу.
Она стояла пред ним в
дорогом платье, такая пышная, мощная, стояла, чуть наклонив лицо, и хорошие глаза ее смотрели строго, пытливо. Клим не успел ответить, в прихожей раздался голос Лютова. Алина обернулась туда, вошел Лютов, ведя за руку маленькую женщину с
гладкими волосами рыжего цвета.
Мы отправились на холм, где были вчера, к кумирне. По
дороге встретили толпу крестьян с прекрасными, темными и
гладкими, претолстыми бамбуковыми жердями, на которых таскают тяжести.
На другой стороне я нашел свежих лошадей и быстро помчался по отличной
дороге, то есть
гладкой луговине, но без колей: это еще была последняя верховая станция.
Гладкая, окруженная канавками
дорога шла между плантаций, фруктовых деревьев или низменных и болотистых полей. С
дороги уже видны густые, непроходимые леса, в которых гнездятся рыси, ленивцы, но всего более тигры.
Погода прекрасная; кротко синеет майское небо;
гладкие молодые листья ракит блестят, словно вымытые; широкая, ровная
дорога вся покрыта той мелкой травой с красноватым стебельком, которую так охотно щиплют овцы; направо и налево, по длинным скатам пологих холмов, тихо зыблется зеленая рожь; жидкими пятнами скользят по ней тени небольших тучек.
Наконец в стороне что-то стало чернеть. Владимир поворотил туда. Приближаясь, увидел он рощу. Слава богу, подумал он, теперь близко. Он поехал около рощи, надеясь тотчас попасть на знакомую
дорогу или объехать рощу кругом: Жадрино находилось тотчас за нею. Скоро нашел он
дорогу и въехал во мрак дерев, обнаженных зимою. Ветер не мог тут свирепствовать;
дорога была
гладкая; лошадь ободрилась, и Владимир успокоился.
Будет же, моя
дорогая рыбка, будет и у меня свадьба: только и дьяков не будет на той свадьбе; ворон черный прокрячет вместо попа надо мною;
гладкое поле будет моя хата; сизая туча — моя крыша; орел выклюет мои карие очи; вымоют дожди козацкие косточки, и вихорь высушит их.
Первую половину пути к Красному Яру, версты три, мне пришлось ехать по новой,
гладкой и прямой, как линейка,
дороге, а вторую по живописной тайговой просеке, на которой пни уже выкорчеваны и езда легка и приятна, как по хорошей проселочной
дороге.
В такие вечера я любил кататься по долине между постом и деревней Ново-Михайловкой;
дорога здесь
гладкая, ровная, рядом с ней рельсовый путь для вагонеток, телеграф.
В сравнении с сибирскими
дорогами это чистенькое,
гладкое шоссе, с канавами и фонарями, кажется просто роскошью.
От Рыковского ведет сюда хорошая проселочная
дорога по
гладкой равнине, мимо рощ и полей, чрезвычайно напоминавших мне Россию, быть может, потому, что я проезжал здесь в очень хорошую погоду.
Земля, насыпанная на
дороге, сделав ее
гладкою в сухое время, дождями разжиженная, произвела великую грязь среди лета и сделала ее непроходимою…
Всякий день ей готовы наряды новые богатые и убранства такие, что цены им нет, ни в сказке сказать, ни пером написать; всякой день угощенья и веселья новые, отменные; катанье, гулянье с музыкою на колесницах без коней и упряжи, по темным лесам; а те леса перед ней расступалися и
дорогу давали ей широкую, широкую и
гладкую, и стала она рукодельями заниматися, рукодельями девичьими, вышивать ширинки серебром и золотом и низать бахромы частым жемчугом, стала посылать подарки батюшке родимому, а и самую богатую ширинку подарила своему хозяину ласковому, а и тому лесному зверю, чуду морскому; а и стала она день ото дня чаще ходить в залу беломраморную, говорить речи ласковые своему хозяину милостивому и читать на стене его ответы и приветы словесами огненными.
Дорога шла по
гладкому, бойкому шоссе.
Дорога сначала шла ровная,
гладкая.
Рядом с А.П. Лукиным писал судебный отчет Н.В. Юнгфер, с которым я не раз уже встречался в зале суда на крупных процессах. Около него писал хроникер, дававший важнейшие известия по Москве и место которого занял я: редакция никак не могла ему простить, что он доставил подробное описание освящения храма Спасителя ровно за год раньше его освящения, которое было напечатано и возбудило насмешки над газетой. Прямо против двери на темном фоне
дорогих гладких обоев висел единственный большой портрет Н.С. Скворцова.
Кибиточку я распоряжусь снарядить для вас крытенькую, лошадочек парочку прикажу заложить, а
дорога у нас теперь
гладкая, ровная: ни ухабов, ни выбоин — кати да покатывай!
Дороги гладкие, свет яркий и воздух бодрящий.
Москва-река, извиваясь, текла посреди холмистых берегов своих; но бесчисленные барки, плоты и суда не пестрили ее
гладкой поверхности; ветер не доносил до проезжающих отдаленный гул и невнятный, но исполненный жизни говор многолюдного города; по большим
дорогам шумел и толпился народ; но Москва, как жертва, обреченная на заклание, была безмолвна.
Воспоминания обрываются при этом
дорогом имени, и вдруг выступает какая-то действительность, но такая смутная, точно едешь в крытом возке по скрипучему первозимку, — и кажется, что едешь, и кажется, что и не едешь, а будто как живешь какой-то сладкой забытой жизнью; и все жужжит, жужжит по снегу
гладкий полоз под ушами, и все и взад и вперед дергается разом — и память и
дорога.
Дом Бориса Петровича стоял на берегу Суры, на высокой горе, кончающейся к реке обрывом глинистого цвета; кругом двора и вдоль по берегу построены избы, дымные, черные, наклоненные, вытягивающиеся в две линии по краям
дороги, как нищие, кланяющиеся прохожим; по ту сторону реки видны в отдалении березовые рощи и еще далее лесистые холмы с чернеющимися елями, налево низкий берег, усыпанный кустарником, тянется
гладкою покатостью — и далеко, далеко синеют холмы как волны.
По
гладкой, но узкой
дороге ехал Юрий, его шпага, ударяясь об бока лошади, неприметно возбуждала ее благородное рвение…
Дорога опять пошла ровная и
гладкая.
Пересекая
дорогу, вьется из-под бревенчатого мостка узкая речонка, точно сжатая в невысоких, но крутых изумрудно-зеленых берегах,
гладкая, как зеркало, и уже чуть-чуть подернутая вдали легким туманом.
Голова Меркулова опять падает вниз, чуть не касаясь колен, и опять Меркулов просыпается с приторным, томящим ощущением в груди. «Никак, я вздремал? — шепчет он в удивлении. — Вот так штука!» Ему страшно жаль только что виденной черной весенней
дороги, запаха свежей земли и нарядного отражения прибрежных ветел в
гладком зеркале речки. Но он боится спать и, чтобы ободриться, опять начинает ходить по казарме. Ноги его замлели от долгого сидения, и при первых шагах он совсем не чувствует их.
Дядя Никон. Это, брат, я знаю… видал… Теперь тысяча человек едет… Махина с дом… а лошадей четверка только везет, ей-богу!.. Потому самому
дорога гладкая… по этому… по шоссе идет…
Молодые люди, начинающие жить, выходят на новые, незнакомые им пути и находят направо и налево незнакомые дорожки, —
гладкие, заманчивые, веселые. Стоит только пойти по ним — и покажется сначала так весело и хорошо идти по ним, что зайдешь по ним так далеко, что когда и захочешь вернуться с них на старую, коренную
дорогу, уже и не знаешь, как вернуться, и идешь всё дальше и дальше и заходишь в погибель.
Обыкновенная и прямая
дорога, ведущая из города в монастырь, вьется белой лентой между дачами и садами. Она вымощена
гладким камнем, и по ней все ходят или ездят в церковь. Та же
дорога через горы, по которой приехали моряки, специально назначена для иностранцев — охотников до видов и до сильных ощущений. Для туриста, бывшего на Мадере, эта прогулка так же обязательна, как посещение лондонского туннеля или собора св. Петра в Риме.
Из монастыря в город наши моряки вернулись в санях — да, в санях, как это ни странно. Несколько пар саней стояло у монастыря, и вожаки при них настойчиво предлагали спуститься в город по широкой, выложенной
гладким камнем, извивающейся вниз
дороге.
Все, — и излучины длинных
дорог, и залив меж стенами
Гладких утесов, и темные сени дерев черноглавых...
Там, оставив автомобиль на
дороге, Я до рассвета брожу по
гладкому шоссе или неподвижно сижу у каких-нибудь темных развалин.
Светлей стало, и
дорога гладкая, как лед, и палим мы так, что дух захватывает, только по лицу ветками стегает.
— Выехал я к ним, смотрю, что за чудо —
дорога гладкая и не заметенная.
Хороший густоцветный александрит немного менее карата, а брильянты каждый только по полукарату. Это опять, очевидно, с тем, чтобы брильянты, изображающие дела, не закрывали собою главного скромного камня, который должен напоминать самое лицо благородного деятеля. Все это вделано в чистое,
гладкое золото, без всякой пестроты и украшений, как делают англичане, чтобы перстень был
дорогим воспоминанием, но чтобы от него «деньгами не пахло».
Луна, то выходя, то скрываясь за тучами, освещала ему
дорогу. Впрочем, зрение у
Гладких было чрезвычайно развито и он без труда нашел старый колодец и, усевшись около него на камне, высек огня и закурил трубку.
Бросив последний взгляд на
дорогие развалины, молодая девушка пошла назад по поселку к избе Феклы. Изба эта была очень хорошая, и, благодаря заботам
Гладких, старуха с сыном жили безбедно.
Только ближе к берегу, на котором расположился неказистый, хотя и состоящий в чине губернского, сибирский городишко, ледяная поверхность
глаже, и на белоснежном фоне виднеется темная полоса. Это
дорога водовозов, направляющихся ежедневно к сделанной невдалеке проруби.
Результатом этого визита был пропуск
Гладких в контору городской тюрьмы, куда вскоре был приведен и арестант Никифоров. Смотритель, по желанию
дорогого гостя, удалился в смежную с конторой комнату, и Иннокентий Антипович и Егор остались с глазу на глаз.
Гладких крепко запер двери конторы, как наружную, так и ведшую в смежную комнату, и когда убедился, что никто не может быть свидетелем свидания, бросился со слезами на глазах на шею арестанта.
— Впереди кладбища, у проселочной
дороги, там стоит большой крест… — тихо отвечал
Гладких, растроганный рассказом Марьи Петровны.
Вернемся,
дорогой читатель, снова к тому моменту начала нашего правдивого повествования, от которого мы отвлекались к тяжелому прошлому высокого дома, тому прошлому, которое промелькнуло в умах обоих встретившихся стариков: Иннокентия Антиповича
Гладких и варнака, который был, читатель, конечно, догадался, никто иной, как Егор Никифоров, выдержавший срок назначенной ему каторги и возвращавшийся на свое старое гнездо.
Что касается Иннокентия Антиповича
Гладких, то вы, конечно, помните мужской монастырь, лежащий в шести верстах от К.,
дорога к которому ведет по высокому и крутому берегу Енисея, и часто тройка лошадей, прижимаясь друг к другу, едет буквально на краю глубокой пропасти.
Нищий Иван действительно избегал высокий дом, но не потому, чтобы избегнуть благодарности
Гладких, а для того, чтобы не выдать себя. Он чувствовал, что теперь каждый взгляд, каждая слеза, каждое слово Тани может повести к объяснению между ним и его дочерью. О, если бы дело касалось только Тани и Бориса Ивановича, он знал бы как поступить. Но Петр Иннокентьевич Толстых стоял на
дороге и был помехой всему.
— Куда? — загородил ему
дорогу Гладких.
— Исключая тебя, моя
дорогая, — пошутил
Гладких, насильственно улыбаясь.
— Начнем же действовать, мой
дорогой друг, — с горькой усмешкой потрепал он по плечу
Гладких.
Он единственный камень на ее ровной и
гладкой жизненной
дороге.
—
Гладких стоит на нашей
дороге, — продолжал отец, — значит, он должен быть устранен…